P.S. если не получается вставить текст целиком - вставляй по главам. Очень интересно ознакомиться и с другими твоими произведениями!

Добавлено (09.04.2010, 19:23)
---------------------------------------------
Вот, ещё одина зарисовка. Или рассказ, сам не пойму

Ностальгия.

-Сивый? Ты?
-Э-э-э, Горох?
-Точняк! Здорова, Сивый!!!
-Здорова, Горох!!! Вот, нифига себе, сюрприз! Сколько лет, сколько зим! Как ты, братан?
-Да так, потихоньку. Старею, как видишь. Электронную почку недавно себе зафигачил, родная-то медным тазом накрылась. Врачи обещают - протяну ещё годов шесть... А ты как?
-Да чин-чинарем пока что. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Правда, гидравлику пришлось вставлять в прошлом году - ноги, блин, совсем не ходят! А в остальном все окей, всё окей... Да чё стоим-то, давай присядем вон на лавочку, потрындим по стариковски.
-Давай, Горох, присядем... Это сколько ж мы с тобой не виделись-то? Лет восемь?
-Какие восемь, не гони, Сивый! Все десять! Как раз на избирательном участке тогда стыканулись, помнишь? На президентских выборах. Серегу Жириновского выбирали. Внука Владимира.
-Ага, припоминаю. Там ещё либералы с коммунистами подрались.
-Точно. Славная драка получилась! Прям, как в молодости, хе-хе! Я там одному костылем по кочану съездил!
-Ну, да, ну, да. Потом тебя валидолом полчаса отпаивали... Но это мелочи. Главное, наши победили и Жирик стал президентом. Ведь согласись - правильный мы с тобой тогда выбор сделали?
-Сто пудов - правильный! Серега ведь из дерьма нашу страну вытянул, пробивной мужик! Весь в деда! Молодец! Ведь и бывшие союзные республики сумел обратно вернуть, и Штаты задавил, нам - старикам, пособия увеличил! Своей-то пенсии мы не заработали пока молодыми были. Вот, только, зачем было Россию в Русь переименовывать, никак допетрить не могу?
-Патриот он, что поделаешь. В электронных газетах Жирика с Петром Первым сравнивают. Типа - реформатор. Да и правильно! Только, ведь найдутся люди, которые скажут, что не правильный это выбор, что в президенты нужно было более мягкого человека выбирать!
-Конеш, найдутся! Куда ж без них. Молодежь нынешняя, к примеру! Что за молодежь пошла, это ж полный атас!
-Ага, ага! Вон - идёт одна, погляди! Вся на понтах, мать её! Волосы до пояса, стереоочки на глазах! А одежда! Тьфу, срамота! Это разве одежда! Запечаталась в юбку до самых пяток - посмотреть не на что! А футболка эта ее точно задушит! Хоть бы маленькое декольте, или чё нить подобное! Как нынешние мальчишки на таких клюют? Я в шоке!
-А материал какой! Пластик сплошной! В наши времена в таких пластиковых пакетах мусор выкидывали, а они на себя напяливают! Да еще и радуются!.. Не-е-е, что ни говори, но в нашей молодости умели красиво одеваться! Всё чинно, благородно, по фирме!
-А музыку какую слушают! Сивый, это ж позорище одно, а не музыка! Долбежка одна! У меня от этой музыки кишки на изнанку выворачиваются, и крыша едет! Галлюциноген сплошной! Тьфу, блин! У них сейчас модным считается направление это... э-э-э... м-м-м... Забыл, как называется.
-"Перекись водорода".
-Во, во, оно самое! Внук у меня от нее тащится! Жуткий и беспорядочный набор нот, постепенно переходящий в ультразвук! Я ему говорю: "Ты ж, дурилка картонная, мозги все себе спалишь такой музыкой"! А он мне отвечает: "У меня защита на мозгах стоит новейшая. Батя с матей недавно подарили". Так вот. А у нас, Сивый, вспомни нашу музыку! Вот где рай для ушей был!
-Точняк, рай и был! Эйфория полнейшая! Помню - приду с училища, на центре "Раммштайна" на полную катушку врублю и лежу, тащусь! Соседи от моего "Ду хаста" вешались, хе-хе!
-А помнишь, "Ария" группа такая была? Балдеж! Еще "Sum 41" нравился. "КиШ" тоже так ничего зажигал! Улетные группы были!
-Ага, ага! Панк рок - фореве, хе-хе! Да и из попсы было чего слухануть. Максим, Винтаж, Виа Гра... Да я могу до вечера перечислять. И диджеи клевые были, с нынешними не сравнить... Кстати, недели три назад столкнулся в больнице с Жанной Фриске! Прикинь, да!
-Да ну! Гонишь!
-Падлой буду, если вру!
-Ну и? Как она? Все такая же... с формами?
-Да каво там! Сохнет, кое-как двигается. На антигравитационном кресле лётает. Возраст, что ты хотел. Ей сейчас уже, поди, за девяносто перевалило. Хотя лицом-то она совсем ещё ничего! Бабушка-конфетка! Я бы ей того... Хе-хе!
-Хе-хе, хо-хо! А смог бы? Для половой системы-то гидравлику ещё не придумали! Хе-хе! Эх, помню, на дискотеке под её песни отжигали. Вот времена-то были!
-Ну, да! Было время! Ты, Горох, со своей Светкой-то как раз на дискаче и познакомился... Кстати, как она? Нормально? Хорошо себя чувствует?
-Светка-то?.. Светик... Нормально... Хорошо всё у неё... Наверное... Там - на небесах, говорят, всем хорошо... Умерла она три года назад...
-Умерла!? Ой, братан извини. Я...
-Да ладно. Ты же не знал.
-Ну-у-у... Ты-ы-ы... Это... Прими соболезнования и... тому подобное. Клевая была чикса, Светка твоя.
-Да.
-Таких в наше время мало было.
-Эт точно.
-И оторваться умела, когда надо, и по хозяйству домашнему у неё все в порядке было.
-И не говори.
-Она ж и пирожки умела печь с картошкой. Попробуй сейчас найди бабульку, которая пирожки умеет печь! Фиг-то там! Единицы таких. Моя если раз в месяц пиццу в ультрафоновой печи сварганит, и то хорошо! Не перевариваю я эти ультрафоновки... Э, старик, ты чё, плачешь?
-Извини, брателло. Сам не знаю - что на меня нашло. Только... Ну не могу я без неё. Паршиво так на душе. Тоскливо и...пусто там. Уж три года прошло, а я всё еще забыть не могу. Да и не забуду. Не смогу забыть! Честно - живу, и дни последние свои считаю. Скорей бы уже откинуться, и к ней... К Светику моему.
-Ну, Горох, ты брось это. Живи, пока живется. У тебя же дети есть. Внуки, правнуки! Ты же у нас самый сильный был в банде, а тут раскис. Помнишь, как на разборках левых налево-направо раскидывал. Вылитый Джеки Чен. Помнишь такого?
-Помню.
-Вот тоже молодец мужик был! Я ведь всегда думал, что он где ни будь на съемках убьется! Нет ведь - своей смертью помер – в постели! До восьмидесяти девяти дотянул! И ведь до последнего дня снимался! Респект ему и уважуха! Столько фильмов классных снял! Хорош раскисать. Вспомни лучше, какие фильмы в наше время были. "Матрица"!..
-У-у-у, классика!
-"Звездные войны"!..
-Шедевр!
-"Терминатор"!..
-Отпад вобще!
-А щас чё снимают? Недавно правнук в кинотеатр затащил! Дурдом какой-то, а не кинотеатр! Четыре экрана, толпа народу на ногах стоит, да ещё и очки нужно квадрофонические надевать. Какая к черту мне квадрофония?! У меня же один глаз не видит нифига! Весь сеанс я на эти четыре экрана пропялился, так ничего и не увидел. Какие-то полоски разноцветные. И люди между этими экранами кругом носятся, бошками вертят, и орут, как кошки в брачный период. Чё они там в этих своих очках увидали?
-Ну ты тундра! Эффект полнейшего присутствия в фильме, вот что они увидели! Бывал я в таких кинотеатрах. Там за дополнительную плату можно ещё и эффект полного ощущения включить.
-А это как?
-А вот так! Все запахи в фильме ощущаешь, холод, тепло и прочее. А если какой герой тебя битой по кумполу навернет, то ты и боль почувствуешь. И шишка будет!
-Да нафига такое счастье нужно?! Ещё и платить за это! Я лучше наши старенькие фильмы дома позырю!
-Вот и я про то же... Чё то холодать стало. Засиделись мы с тобой. Вечер уже. Однако, пора до хаты шкандыбать.
-Да-а-а. Заболтались. За приятной беседой всегда время быстро пролетает. Даже и расставаться не хочется... Слушай, а пойдем ко мне, а?
-Чё делать?
-Пивка возьмем, Светку помянем. Мне, правда, с моей электронной почкой пива нельзя, но ради Светки... Посидим, поболтаем ещё маленько. Можно в комп рубануться. Я недавно эмулятор Виндовса себе скачал.
---->

Добавлено (09.04.2010, 19:24)
---------------------------------------------
(Ностальгия. Окончание.)

-Винда?! Старая добрая Винда?!! Жесть! Где надыбал?
-В гипернете, где ж ещё. Наткнулся на один сайт, там старые игрули лежат, заодно и эмуляторы к ним.
-Скинешь мне потом по почте адресок?
-Какой базар, скину, конечно. Правда, скорость на этом сайте неважнецкая - всего-то пять гигабайт в секунду... Ну, идешь, или нет?
-Заманчиво, конечно. Пиво, Винда. Только, устал я.
-Да брось. Пошли. У меня "гэтэахи" есть. Все двенадцать частей.
-Ух ты!
-"Нэд фор спидок" только штук двадцать?
-Ё-моё!
-"Сталкер" есть, четыри части. «Чистое небо», «Тени Чернобыля», «Зов Припяти» и «Зона монолита». Остальные пять нигде найти не могу.
-"Сталкер"?! Четыри части?! Ну, блин, уломал, Сивый! "Сталкер" - это весчь!
-Согласен. Вроде бы и графика отсталая, и геймплей не важнецкий, а как за душу берет, бляха-муха! Ностальгия!
-Ностальгия!
-А ещё, Горох, у меня трава есть!
-Что?! Конопля!? Натуральная?! Не синтетик?!
-Обижаешь! Какой синтетик?! Конечно натуральная!
-Где ж ты её откопал?! Её же сейчас даже в музеях нет!
-Места надо знать, Горох, места надо знать. Ладно, пошли. Нам ещё предстоит мою старуху от компа отогнать. Она у меня сутками в гипернете торчит, флудильшица хренова.
-Хакерша ещё та. Пошли.
-Только, это, ты сильно-то не беги, а то я тебя с твоей гидравликой фиг догоню... Кстати, гидравлику-то чью поставил?
-Да дешевую, американскую. Ширпотреб. На качественную, китайскую пособия моего не хватает.
-Дак детей попросил бы, помогли.
-Ага, дождешься от них!
Два старика, весьма почтенного возраста, закряхтев поднялись с пластиковой парковой скамейки и медленно поплелись в сторону транспортерной ленты тротуара.
Вокруг кипела жизнь. В воздухе кружили резвые почтовые роботы-шары; стрекотали винтами изящные такси и автобусы; на разные голоса верещали торговые автоматы и киоски. Сверкая мигалками, проплыла патрульная машина казачества. Перемигиваясь яркими огнями, высоко в облаках парили рекламные экраны стереовизоров. Перечеркнув небо фиолетовой струйкой дыма, над макушками гигантских небоскребов пролетел рейсовый лайнер, взяв курс на Луну. Всего этого два старика не замечали - мыслями они были далеко отсюда - в своем счастливом прошлом.

ДЕД И КОМПЬЮТЕР.

Не знаю, как у вас, а у меня дед (по материнской линии) был просто мировым человеком... в плане всяческих недоразумений.

Для начала скажу, что родился, и всю свою долгую жизнь дед провел в глухой деревушке. Деревня действительно глухая. Настолько глухая, что о телевизорах там знали только то, что они, вроде как квадратные; электрические пластиковые чайники пытались вскипятить в русской печи, а слово "Интернет" в понимание деревенских жителей почему-то ассоциировалось с какой-то загадочной болезнью, связанной то ли с опухолью мозга, то ли с ослаблением мужской потенции. Ну что с них возьмешь - дерёвня, она и в Африке дерёвня. Правда, сейчас там на каждом доме спутниковая антенна стоит (прогресс в деревню ворвался довольно резво), и письма они пишут исключительно электронные. Но рассказ мой о тех временах, когда ничего этого там еще в помине не было.

Году в 2005 решил дед осчастливить нас своим визитом. Не особо размышляя, и никого не предупреждая, одним прекрасным утром появился он на пороге нашей квартиры. В гости приехал, соскучился. Нет, мы, конечно, были рады, но вот своим неожиданным визитом дед нарушал все наши планы. Май месяц - на огороде работы невпроворот. Оставлять деда наедине со всевозможными техническими достижениями человечества (микроволновка, телевизор, пылесос и т.д.) мы опасались. А ехать с нами на дачу он категорически отказался.

-Я отдыхать приехал, - философски заявлял дед. - Огорода мне и в деревне хватает.

Впрочем, опасения наши оказались преждевременными: с техникой дед осваивался довольно шустро. Уже на второй день он разогревал себе завтрак в микроволновке и спокойно общался по сотовому. Стоило телефону заверещать, как он тут же хватал трубку и деловито говори:

-Прокопыч у аппарата. Слушаю.

А что самое интересное: дед умудрился здорово подсесть на компьютерные игры. Особенно ему понравилась GTA. Часами можно было наблюдать за тем, как он монотонно давит прохожих грузовиком, или мочит полицейских всеми доступными видами оружия. При этом ещё чего-то там по-бурятски бормочет себе под нос. К моему удивлению, включать компьютер и запускать нужную игру он научился просто безупречно. Я даже перестал опасаться за то, что дед случайно залезет куда-нибудь в настройки и запорет, на фиг, мне всю систему. Кроме игр, как выяснилось, его ничего больше не интересовало. Правда, немного напрягало то, как он отключал компьютер: просто выдергивал шнур из розетки.

Через четыре дня после приезда деда пришлось нам всем дружно ехать на дачу. Чтоб свести к минимуму всяческие возможные недоразумения с дедом, оставили мы ему сотовый, чтоб мог звонить нам, если чего. Так же оставили список экстренных телефонов, в который, по настоянию матери, включены были даже МЧС и аварийная служба газа.

Помню, стоял я возле деда и кричал ему на ухо:

-Слышишь, что говорю? Пожарная - 01, милиция -02, скорая - 03...

Дед кивал головой, не отрывая взгляда от монитора:

-Да понял я, не дурак поди. А скорая мне не нужна. Скорая сейчас понадобится вон тому мужику, который меня с телеги выкинул!

Примерно в два часа ночи меня разбудил телефонный звонок. К тому времени я уже давно спал, отдыхая после перекопки бесконечных огородных грядок. Деда, видимо, этот факт ничуть не волновал.

-Андрюха, - захрипел он в трубку. - Компьютер не могу включить.

Я хоть и сонный был, но на душе у меня почему-то стало невыносимо тоскливо. Подсознательно я даже начал вспоминать телефоны сервисных центров.

-А кнопку большую круглую нажимал?

-Нажимал.

-Лампочка на мониторе горит?

-Не, не горит.

-Дак, наверно, опять шнур из розетки выдернул?!

-Не помню. Сейчас фонарик возьму, посмотрю.

Как-то не сразу моё сонное сознание смогло понять: что в словах деда не так. Понимание пришло с опозданием примерно в три минуты. Когда голос деда вновь раздался по ту сторону телефонной линии, я спросил:

-Слушай, а фонарик-то тебе на кой понадобился?

-Да понимаешь, свет у вас тута отключили. Ни книжку почитать, ни телевизор посмотреть. Думал, хоть в игрушку твою поиграю.

Что тут ещё добавить, не знаю! Дерёвня, она и в Африке дерёвня!

САМОУБИЙСТВО.

Сколько я уже здесь? Не знаю. Может, несколько часов. Может, несколько месяцев. А может уже и сотню лет. Ориентироваться во времени здесь невозможно. Невозможно ничего! Если бы у меня был мозг, то я бы уже давно сошел с ума. Странно, что я вообще еще могу мыслить.

***
1

Вы когда-нибудь чувствовали себя подопытной крысой? Крысой, которую заперли в комнате с белыми стенами в 9 квадратных метров; нацепили на вас кучу датчиков; воткнули с десяток острых иголок и опутали паутиной бесконечных электрических проводов? Крысой, на которой ставят эксперименты все эти люди в белых халатах, которые с гордостью называют себя профессорами? Крысой, на которую нацелились все видеокамеры и фотоаппараты мира?
Нет?
Тогда вы не поймете, почему я это сделал и вы не в праве меня судить!
Мне сказали, что я болен. Болен очень странной и необъяснимой болезнью. «Синдром непроизвольного перемещения во времени». О, как! Это один врач на конференции так обозвал моё "заболевание". Я не очень силен в медицине, но мне кажется, что слова «синдром» и «болезнь» - это две разные веши. Но это не важно. Пускай называют это как угодно, лишь бы меня в покое оставили. Только дело в том, что в покое меня никто оставлять не собирался и, возможно, в этом была главная проблема!
Думаю – не стоит вам объяснять: что же это за синдром такой. Из названия все ясно. Я могу перемещаться во времени. Непроизвольно, конечно, но могу. В прошлое. Только в прошлое. И каждый раз, при возвращении, у меня жутко раскалывается голова.
Знаю, что вы подумали. Алкаш несчастный! Нажрется, и глюки ловит! К сожалению, я не пью вообще. Вернее, не пил. Да и врачи зафиксировали мое перемещение на видеопленку. Сам бы подумал, что все это всего лишь сон, если бы собственными глазами не увидел, как я вдруг исчезаю с монитора телевизора. В одно мгновение. Раз, и все!
Не просите меня объяснить – как это происходит. Я не смогу. Над этим вопросом бьются все великие умы мира. Вернее, бились. Меня обследовали всего, с ног до головы. Через нос залезли в мою голову с помощью какого-то жуткого прибора. Просветили меня насквозь рентгеном так, что я всего за неделю получил такую дозу радиации, какой не получает, наверно, ни один работник атомной электростанции за всю свою жизнь. Пытались даже в задницу ко мне залезть. Но я не пустил. Чего они могли там разглядеть?! Каналы, с помощью которых я перемещаюсь во времени?! Идиоты! Помню, расквасил одному профессору нос своей голой пяткой, когда он пытался пристроиться ко мне сзади с какой то жуткой телескопической трубкой в руках, которая по диаметру была гораздо больше моего заднего прохода.
В итоге, профессора сошлись в едином мнении о том, что все дело в моей голове. Что я, яко бы, силой воли могу прорывать пространство, и переходить из одной реальности в другую. Сильно сказано. Но, позвольте узнать: где же была эта сила воли все эти двадцать девять лет, что я живу на этом грешном свете? Почему раньше я этого не мог? Почему именно сейчас? И, в конце концов, зачем же тогда было пристраиваться к моей заднице, раз все дело в голове?!
Неважно. Теперь все неважно.
С каждым днем перемещения становились все чаще и чаще. А головные боли вырастали в геометрической прогрессии. Для меня весь мир превратился в какое-то безумную карусель. Прошлое и настоящее перемешалось. Двадцать минут в Советском Союзе, час в России. Я перестал ориентироваться в пространстве. Перестал различать время. К людям на улице непроизвольно обращался - «товарищ». Спать не получалось вообще. Вроде бы, лежу я в мокрой от пота кровати в институте биологии, а в следующую минуту меня полуголого пытаются скрутить дружинники посреди улицы, увешанной красными флагами с серпом и молотом. Вот я стою в очереди в супермаркете, и тут же оказываюсь на какой-нибудь домашней вечеринке, с протянутой в руке купюрой в сто рублей, на которой портрет Ленина, почему-то, отсутствует.
Вы не знаете – каково это! И вы не можете меня судить!
После почти года заключения в палате института, мне, наконец-то, разрешили отправиться домой. Это не значит, что контроль над моим измученным телом ослаб. Просто, в умные головы профессоров пришла гениальная мысль о том, что если меня постоянно держать в замкнутом помещении, то мой мозг не выдержит, свихнется. И, как следствие: они потеряют единственного, в своем роде, уникального человека, способного перемещаться во времени.
Это было их большой ошибкой!
Первым делом, вернувшись домой, я как следует нажрался. Купил по дороге литровую бутылку «Смирнова», и почти всю её выжрал. Потом пару раз переместился, напугав своей пьяной рожей одну семейную пару в коммуналке и детвору на детской площадке. Но, даже выпитая водка не смогла приглушить эту жуткую головную боль от перемещения.
Именно тогда в моем помутненном разуме возникла мысль о самоубийстве. Надоело, знаете ли, все это безумие. Белые халаты врачей и профессоров. Испуганные лица советских людей, которые видят, как я внезапно появляюсь неизвестно откуда. Любопытные репортеры и корреспонденты тоже надоели. Бесконечные провода и датчики. Анализы; заборы крови, мочи и кала; просвечивания. До моей задницы, в конечном итоге, все равно доберутся. Эта несчастная часть тела, почему-то, интересует весь ученый мир куда больше, чем моя голова. Словно в ней можно было найти ответы на все вопросы. А самое главное – я безумно устал от этих невыносимых головных болей! Они меня просто сводят с ума!

Добавлено (11.04.2010, 18:14)
---------------------------------------------
О самоубийствах я знал мало. Как-то, не пе представлялось повода задумываться над этим раньше. Раньше, когда все было нормально! Мне было известно, что по научному это называется «суицид». Собственно, на этом-то все мои знания и заканчивались. Какой способ уйти из жизни самый безболезненный и не страшный? Признаюсь, я ведь всегда был ужасно боязливым ко всякому роду боли!
Повеситься?
Интересно. Требуется: веревка, кусок мыла, крепкий крюк, табуретка и умение вязать узлы. Веревка, мыло, и табурет у меня имелись. Вместо крюка вполне сгодился бы турник, что мой отец еще лет двадцать назад соорудил для меня в коридоре. А вот как правильно вязать узел для того, чтоб повеситься, я не знал. Я представил, как мое тело содрогается в конвульсиях; ноги отчаянно дергаются, пытаясь найти спасительную опору. Лицо медленно синеет; глаза вылазят из орбит, а язык непроизвольно вываливается наружу.
Фу! Кошмар какой!!! Не подходит!
Сброситься с крыши дома?
Тоже интересно. Требуется: высокое здание. Но, в нашем маленьком городке, самое высокое здание насчитывало всего пять этажей. Что будет, если я упаду с такой маленькой высоты? Если головой вниз, то, наверняка, убьюсь. Интересно: каков будет диаметр кровавого пятна от человека при падении с крыши пятого этажа? Метра два, наверно. А если тело перевернет в полете, и я грохнусь плашмя? Переломаю все кости, позвоночник и ребра. Все внутренности поотрываются, нахрен. И не дай бог после этого еще в живых останусь! Так и буду до конца своих дней парализованным перемещаться в прошлое! Один мой знакомый врач, со скорой помаши, рассказывал, что из людей, которые падают из окон пятого этажа, все дерьмо из организма наружу вылазит! Через задницу и рот!!!
Фу, бяка какая!!! Снова неудачный вариант!
Вспороть вены?
Тоже интересно, но ужасно страшно. Требуется: лезвие и теплая ванна. Но как правильно вскрыть вены? Кто-нибудь знает? Я – нет. Говорят: надо резать не вдоль, а поперек. Так, якобы, крови больше выходит. Я на такое никогда не решусь. Хоть два литра водки выпью.
Застрелиться? Оружия нет. Утопиться? Зима на улице. Под поезд сигануть? Не хочется, чтоб меня хоронили по кускам, в пакетиках.
Я лежал на своей кровати, и не знал – что делать. Столько вариантов, и не одного безболезненного. Газ, таблетки и «золотой» по вене отпадали сразу же, так как были ненадежными.
Взгляд мой упал на персидский ковер, над кроватью. Мой отец – царство ему небесное – в свое время много путешествовал. Во многих странах побывал. И из каждой поездки он приводил какой-нибудь сувенир. Сабли, ножи, ятаганы, кортики, кинжалы. Неравнодушен мой отец был к холодному оружию.
И сейчас мой взгляд застыл на одном кинжале. Длинный, тонкий, словно пика. Ручка узорчатая, красивая. Отец мне рассказывал, что этим кинжалом таджики режут баранов. Лезвие специально такое тонкое, чтоб бедному животному не так уж больно было.
"Зарезаться", - мелькнула в моей больной голове мысль. Раз баранам не больно, то и мне не будет.
Я взял кинжал в руку. Страх был неимоверный! Аж сознание мутнело. Стащив с себя мокрую от пота майку, я приставил кончик острого лезвия к груди. Туда, где по моему предположению, должно находиться сердце.
Черт! Как страшно то! Руки трясутся, не желая подчиняться. В голове черте что творится! Сердце - словно бы почувствовало, что в него собрались всадись пятнадцать сантиметров каленой стали, бешено колотилось, намереваясь выпрыгнуть из груди. Со лба срываются тяжелые капли пота. А с зеркальной поверхности лезвия, на меня смотрит мое же, перекошенное от ужаса, лицо.
Я зарыдал как ребенок. Кинжал выпал из разжатого кулака, а руки безвольно опустились. Нет! На это я не способен. Чтоб зарезаться, нужно проткнуть кожу. И не просто проткнуть, а вонзить по самую рукоятку! Я представил, как лезвие погружается в мое (МОЕ!!!) тело. Как оно медленно вспарывает кожу, протыкает мышцы и легкое. Как раздирает стенку сердца, и из него наружу пульсирующим потоком хлещет кровь. Много крови! Как с таджикского барана!
Нет уж! Совершенно очевидно, что сам я себя убить не смогу.
В тот вечер я уснул. Не проснулся даже во время очередного перемещения. А на утро понял - что же мне нужно делать! Я придумал, как мне уйти из жизни. Совершенно безболезненно, и с наименьшей степенью страха. Я придумал такое самоубийство, какого никогда еще не было. И никогда уже не будет.

2

В последующую неделю мне никак не удавалось уловить момент. Я все так же перемещался в прошлое, но - как назло - не туда, куда нужно.
Все у меня было готово. Кинжал за поясом. Конфеты в кармане. На всякий случай даже тряпочку припас, чтоб, если что, кровь вытирать. Оставалось только ждать, терпеть, выгадывать.
И в один прекрасный момент, госпожа фортуна улыбнулась мне.
Отпуская меня домой из института, профессора умоляли меня быть поаккуратнее в прошлом. Ни во что не вмешиваться и ничего не пытаться изменить.
"Феномен не изучен до конца, - говорили они. - Так что, неизвестно еще, как все может обернуться. Ведь ты легко можешь изменить ход истории!"
Я их неукоснительно слушал. До этого момента. Сегодня я переместился в прошлое как раз за тем, чтоб эту грёбанную историю изменить!
Место, где я появился, было до боли знакомо мне с детства. Длинная тенистая аллея, засаженная сиренью и акациями. Уютные, припорошенные снегом, скамейки вдоль улицы. Небольшой фонтан в темном закоулке. Именно по этой аллее, я много лет назад ходил в школу и обратно. Именно здесь, в этом темном закоулке с фонтаном, мы любили с ребятами сидеть вечерами с гитарой, когда я уже поступил в училище. Именно на одной из этих лавок, я впервые поцеловал девчонку Людку из соседнего дома.
Эх, сколько воспоминаний разом нахлынуло. Ностальгия душу раздирает. Даже умирать расхотелось. Но я знал, что скоро вернусь в свое время, и головная боль вновь заставит меня лезть на стены.
Нет уж! Лучше довести до конца то, что задумал. Избавиться навсегда от болей, профессоров с телескопическими трубками, и любопытных журналистов. Иначе, я точно свихнусь.
Сколько сейчас времени? Я не знал. От моих часов толку было мало. Они всегда показывали то время, в которое я оставил свою реальность. Хотел уже спросить у старушки с авоськами, которая медленно ковыляла по заснеженной тропинке. Но тут из-за поворота появилась толпа ребятишек.
Я насторожился. На всякий случай присел на лавочку, чтоб не вызывать лишних подозрений. Зрение у меня с детства было никудышным. А после училища я и вовсе отказался от очков. Мне казалось, что они меня уродуют. Так что, сейчас, я не мог разглядеть в этой толпе того, кто мне был нужен.
Старушка с авоськами проковыляла мимо, бросив на меня недовольный взгляд. Видимо, решила, что я алкаш какой-нибудь. Да и хрен с ней. Пускай думает. Скоро мне все будет по барабану.
Мальчишки приближались. Я прищурившись вглядывался в их раскрасневшиеся от мороза лица. И наконец увидел. Увидел его!

Добавлено (11.04.2010, 18:17)
---------------------------------------------
Двенадцать лет от роду. Серое пальтишко, оставшееся от старшего брата. Солдатская шапка-ушанка с офицерской кокардой, из-под которой выбивается непослушный рыжий чуб волос. Круглые гаррипоттеровские очки на курносом носу. А в руках зеленый портфель с рисунком на боку. Я не мог видеть этого рисунка, но точно знал, что там нарисованы волк и заяц из "Ну, погоди". Я помнил это. Помнил, потому что это был мой портфель. И мальчонка этот был я! Я в детстве. Словно сошедший со старых фотографий из семейного альбома. Даже на время дух перехватило!
Он приближался. Мне вдруг стало интересно: сможет ли он узнать меня? Да ну, ерунда! Как такое может быть? Может, его друзья и уловят какое-то сходство, но не более того.
Я уже мог услышать - о чем разговаривали ребята. Спорили о каких то значках. И как не странно, этот разговор не затронул ни единого уголка моей памяти. Я не смог вспомнить этого разговора, который произошел очень давно, в моем детстве. Видимо, человеческая память не идеальна. А может, головные боли оставили грязный отпечаток в моем мозгу, затерев все детские воспоминания.
Медлить нельзя. У меня мало времени. Всего-то около десяти минут.
-Привет, Сергей, - стараясь изобразить на лице самую милую улыбку, сказал я.
Мальчишки замерли, уставившись на меня испуганными, и в то же время, любопытными, взглядами.
-Кто это, Серый? - тихо спросил кто-то из них. И я-ребенок пожал плечами.
-Я твой дядя, - торопливо проговорил я-взрослый, опасаясь вопросов, которые могли загнать меня в тупик. Я знал, что где-то у меня есть дядя, которого я видел только один раз в жизни - на похоронах отца.
-Здравствуйте, - растерянно, и недоверчиво произнес я-ребенок.
-Твой отец сегодня задерживается на работе, и попросил меня встретить тебя из школы. Сходить с тобой в кафе.
Я-взрослый поднялся со скамейки и с готовностью протянул самому себе руку.
-Пойдем?
Я слышал, как друзья что-то тихо шепчут мне-ребенку на ухо. Видимо отговаривают. В те далекие времена маньяков-педофилов еще было мало, но штудирование подрастающего поколения о том, что разговаривать с незнакомыми людьми на улице нельзя, уже практиковалось во всю. Но мое сходство с отцом, о котором мне так много говорили знакомые и родственники, сыграло мне на руку. Я-ребенок не мог не обратить внимание на этот факт. А потому протянул мне руку, и зазорно проговорил:
-Пойдем.
Время неумолимо ускользало. Я чувствовал, что могу переместиться в любой момент. Нужно было срочно кончать со всем этим. Но совершить ЭТО на глазах моих старых детских друзей, я не мог. Поэтому, я наскоро угостил всех конфетами, и буквально, поволок самого себя в темный закоулок с фонтаном. Там нам никто не сможет помешать.
-А где вы живете? - спрашивал я-ребенок, и я-взрослый врал ему на ходу:
-На севере.
-А почему раньше не приезжали?
-Работа, Сережка. На полярной станции работаю.
-Холодно, наверно, там?
-Да, да. Мороз жуткий. Градусов под сорок, а то и под пятьдесят.
-Ух, ты! Ну и холодрыга! И вы не мерзнете?
-Привык, Сережка.
-А как вас зовут?
-Тоже... Сережка.
В душе у меня творилось что-то невообразимое. Там словно поселились ангел и бес, которые устроили крупную перепалку. Я с трудом удерживал поток слез, что рвался из меня наружу.
Что ж я делаю?! Я собираюсь убить ребенка!
Нет. Я собираюсь его избавить от всего того кошмара, что ожидает его в будущем.
Но я же лишаю его возможности прожить свою жизнь! Ведь были же в ней и радостные моменты.
Все эти радостные момент не стоят того, что сейчас испытываю я! Я решил, и отговаривать меня уже бесполезно.
Голова начала невыносимо гудеть. Первый признак намечающегося перемещения.
Мы уже бежали. Обогнали старуху с авоськами и свернули в темный закоулок.
-А почему мы бежим?
-Кафе закрывается, - вновь соврал я. И вдруг разрыдался. Как ребенок разрыдался. Остановился возле фонтана и бессильно сел на бетонную чашу.
Сережка был в полном недоумении. Он выпучил на меня глаза из-за стекляшек очков, и спросил:
- Что с вами, дядя Сережа?
Я лишь замотал головой, не в силах произнести ни слова.
-Не плачьте, - попросил Сережка наивным детским голоском. Он осторожно положил одну руку мне на плече, а второй погладил меня по голове. Так ласково погладил совершенно незнакомого ему человека. И мне от этого стало еще хуже. Захотелось вдруг, чтоб кто-нибудь вмешался; остановил меня, пока не поздно.
-Все будет хорошо, дядя Сережа. Что бы у вас там не произошло.
Я всегда был добрым в детстве. Никогда не мог смотреть как кто-то плачет. Жалел всех подряд.
Моя левая рука нащупала ручку кинжала за поясом. А правая рука крепко обняла и прижала этого мальчонку.
-Да, - сквозь плачь, говорил я, целуя нежные детские щеки и лобик. Свои же собственные щеки и лобик. - Да, Сережка. Все будет хорошо!
Сережка не сразу понял: что же произошло. Когда пятнадцать сантиметров стального лезвия с удивительной легкостью пропороли плотную драповую ткань пальто, толстый свитер и школьную форму, и засели по самую рукоятку в спине, он лишь тихо охнул и отшатнулся от меня.
-Что это? - тихо спросил он, выпучив на меня глаза.
А я рыдал, не в силах ответить.
Таджикские мастера знали свое дело. Сережка действительно не почувствовал боли. Он так бы и умер, не поняв в чем дело. Но тут с аллеи в темный переулок заглянула старуха с авоськами. Любопытная пролетарская сучка! Ее наметанный глаз еще там - в аллее - разглядел что-то неладное. И естественно, она заглянула посмотреть: чем мы тут занимаемся?
Сначала она, прищурившись, глядела на мою сотрясающуюся от рыданий физиономию. Потом взглянула на побледневшего Сережку и завопила во все горло, швырнув свои авоськи в снег:
-Ох, ба-тю-шки!!! Что творится-то!!! Мальчонку закололи!!! МИЛИЦИЯ!!!
Сережка вопросительно взглянул на нее, потом перевел испуганный взгляд на меня, заплакал. Его рука нащупала рукоятку кинжала у себя в спине, и он попятился прочь от меня. Подальше от этого безумного дяди Сережи, который, почему-то, вместо обещанного кафе, воткнул ему нож в спину.
-Как же так, дядя Сережа.

Добавлено (11.04.2010, 18:18)
---------------------------------------------
Что было дальше: я помню с трудом. Помню, как безлюдный закоулок вдруг наводнился людьми. Помню, как меня уткнули в снег лицом. Как выламывали руки. Как меня били руками и ногами, ломая кости и ребра. Помню, как кто-то сломал об мою голову доску от скамейки. Неизвестно откуда появившаяся толпа разъяренных людей, готова была меня линчевать прямо там, у фонтана. Но мне было на все наплевать. Сквозь кровавую пелену, застилающую мне глаза, я смотрел на Сережку. Как он спотыкается, и падает на снег, не проронив не капли крови. Как ползет куда-то в сторону от взбесившейся толпы. Как пытается ухватиться за ветки сирени, чтоб подняться на ноги. Как снова падает, тоскливо всхлипывает и замирает, перевернувшись на спину. Замирает навсегда, устремив свой невидящий взгляд в безмятежно голубое небо.
Последнее, что я помню, это пронзительный милицейский свисток. А потом - чернота. Абсолютная, непроглядная тьма.

***

Сколько я уже здесь? Не знаю. Может, несколько часов. А может, несколько месяцев. А может уже и сотню лет. Ориентироваться во времени здесь абсолютно невозможно. Невозможно ничего! Если бы у меня был мозг, то я бы уже давно сошел с ума. Странно, что я вообще еще могу мыслить.
У меня нет ничего. Я ноль. Я никто. От меня осталось только мое сознание. Больше ничего. Ничего, кроме времени и моих мыслей.
С самого детства, в мою бестолковую голову пытались вбить, что самоубийство – это плохо. Это самый страшный грех на земле. В советские времена, этому, конечно, особого внимания не уделяли. Церковь там была под запретом. Единственным богом был товарищ Ленин. Именно на его безумных заветах выросло мое поколение. Целое поколение коммунистов, которые свято берегли, и, в то же время, до безумия ненавидели эти заветы.
После ухода Горбачева, народ вздохнул легче. Но, стряхнув с себя геноцид коммунизма, он тут же взвалил на себя тяжелый груз церкви. Она вошла в каждый дом без исключения. Заветы Ильича, превратились в десять заповедей господа нашего. Ни один дом, не одна квартира не избежала паломничества свидетелей Иеговы. Самохвальных преданников Иисуса Христа. Со своей трактовкой библии, которую они сами же и придумали.
Эх, что-то понесло меня не в ту степь. На философию потянуло. Наверно, это оттого, что тут заняться больше нечем.
Итак, почему же я пошел на этот безумный шаг, запрещенный всеми законами святой церкви? Все просто. Церковь со своими законами, меня мало интересовала. Если бы у неё были такие головные боли, то она бы заново переписала все десять заповедей, разрешив самоубийство.
Я – трус. Я боюсь физической боли. Для меня обычный медицинский укол, кажется мучительной пыткой. Поэтому, я избрал самый изощренный в мире способ самоубийства. Я думал, что, убив самого себя в детстве, я умру сам. Но получилось все гораздо хуже. В сотни, в тысячи, в миллионы раз хуже.
Я своей собственной рукой, словно ластиком, стер свое физическое тело из истории человечества. Я поставил историю в тупик. Она ведь знала, что существует такой человек – Сережка. Она знала, что он родился. Закончил школу с серебряной медалью. Знала, что он поступил в училище. Что он работал слесарем на комбинате. Знала, что он подцепил какую-то странную болезнь. А потом куда-то исчез. Как будто и вовсе не существовало. Куда он делся?
Короче. Церковь права. Самоубийство – это страшный грех. За него попадают в ад! А мое самоубийство – это извращенный и страшный вариант. К тому же, нарушающее весь ход истории. И наказание за него не менее извращенное и страшное!
И вот он я. Никто. Ноль. Без тела и формы. Абстрактное понятие, которому нет определения. Даже не туман и не дымка. Одно сознание. Сколько я уже здесь? Не знаю. Может, несколько часов. А может, несколько месяцев. А может уже и сотни лет. Вокруг непроглядная тьма. Ничего не видно. Ничего не слышно. Никого нет рядом. Я с
этой чернотой один на один. На долгие века. До бесконечности.
И лишь слова в моем сознании, что повторяются раз за разом:
«Как же так, дядя Сережа».

Конец.

В один момент мне даже показалось, что главный герой не убьет свое маленькое Я... тогда б наверное был хэппи энд...

Жду еще произведений.

СУДЬБА СИРОТКИ

Прошло то всего пол года со дня трагической гибели мамы и папы, а теперь еще умирает и бабушка. Она лежит в этой маленькой комнате, насквозь пропахшей противным запахом лекарства и пота, и молча умирает. Глаза закрыты. Грудь еле заметно вздымается и опадает под белой простыней. Лениво капает капельница, а на небольшом экране монитора бежит ровная зеленая полоска, изредка переламываясь зигзагом молнии. Каждый такой зигзаг сопровождается еле слышным пиканьем, отсчитывая последние минуты жизни этого, самого дорогого на всем белом свете, человека. А эти милые, морщинистые руки такие холодные. Словно лед. Совсем не те, какими бабушка обнимала Юлю совсем недавно - три дня назад - теплыми и ласковыми.
Разве это справедливо? Разве бывает так, что у маленького ребенка в десять лет не остается ни одного родного человека? Разве можно на него обрушивать столько несчастий за один год? Ведь у каждого ребенка должен быть кто-то родной! Кто-то, кто поможет в трудную минуту. Кто приласкает и согреет. Скажет доброе слово и улыбнется, когда на душе невыносимо тяжко, и хочется плакать. Кто поиграет, вкусно накормит, и расскажет добрую сказку на ночь. Каждому ребенку нужен уход и забота. Иначе, ребенок завянет, как цветок, который забыли полить!
Юлька уже почти сутки сидела в этой больничной палате возле кровати и ждала. Врач ей сказал, что бабушке осталось совсем не долго, а потом она просто уснет крепким долгим сном. Юльке этот врач нравился. Такой добрый и милый. Антоном зовут. В маленьких очках, и с чудной бородкой, как у козленка. Он разрешил ей остаться рядом с бабушкой, а не выгнал, как те злые дядьки-хирурги, пол года назад, когда умирали родители. И, наверно, именно из-за того, что Антон так понравился Юльке, она не стала ему говорить, что о смерть, в свои десять лет, знает все. Знает, что бабушка вовсе не уснет, а умрет! Юлька слышала, как этот врач с кем-то в пол голоса разговаривал в коридоре, а потом, еле слышно произнес:
-...если, конечно, не произойдет чудо...
И Юлька ждала. Обхватила бабушкину ладонь руками, и прильнула к ней своей щекой. Пускай ладонь и холодная, но зато она бабушкина!
Давно выплакала все слезы; в желудке урчало от голода. Но она упрямо ждала. Ждала чудо!

***

Клавдия Семеновна прекрасно понимала, что подошел ее срок. Восемьдесят пять лет. Некоторые и столько не живут. Взять, хотя бы, Никифоровну, из пятого подъезда. Ведь в шестьдесят лет скончалась. Юбилей отпраздновала и на следующий день скончалась. Так что, Семеновна не строила иллюзий на счет своего скорого выздоровления. Только Юленьку было очень уж жалко. Одна останется, сиротинушка! Некому будет за ней приглядеть. И эти двое, что появились рядом с ее койкой неизвестно откуда, не вызвали у нее никакого удивления. Она даже знала - кто это. Тот, который весь в белом, с крыльями за спиной - ангел. А второй - маленький, весь черный, волосатый, с копытами и трезубцем - бес. Вот, только, непонятно было, чегой-то они оба разом пришли?! Их незримое присутствие, Семеновна ощущала уже давно. Еще дома, два дня назад, когда снова прихватило сердце. А сейчас впервые увидала.
Они молча стояли возле койки, и казалось, изучали ее. Ангел задумчиво хмурил брови, изредка расправляя свои белоснежные крылья. А бес все время дергался в каком-то нетерпении. Глаза его бешено вращались в черных глазницах, а нос постоянно к чему-то принюхивался.
Семеновна повернула голову набок, и улыбнулась. Юленька была здесь. Внученька ненаглядная! Сидит рядом. Голову на ладошку положила. Спит. Русые волосы по простыне разметала. Красавица! Давно, наверно, здесь. Устала. А к еде, что на тумбочке стоит, даже и не притронулась.
-Юля, - тихо позвала Семеновна. - Мышка моя.
-Не слышит она тебя! - раздался противный писклявый голосок. - И не услышит уже никогда.
Семеновна даже не обернулась на этот голос. Лишь спросила:
-Почему?
-Не каждому человеку дано услышать голос души, отходящей в мир иной, - с вздохом ответил другой голос. Такой приятный. Ласковый, и грустный в одно и то же время.
Юлька шевельнулась. Поудобнее устроилась на ладошке и тихо чего-то пробормотала.
Странное это было ощущение. Семеновна чувствовала ее прикосновения. Чувствовала тепло детской щеки на своей ладони. Но... Все это было как-то издалека. Словно, доходило до сознания через чье-то чужое тело. Тусклое и не реальное ощущение.
-Значит, померла я, все-таки, - вздохнула Семеновна, не отрывая взгляда от милого лица внучки. - Жалко.
-Нет, - сказал ангел. - Пока ваша душа рядом с телом, связь еще не нарушилась. Мозг еще работает; нервные окончания функционируют. А вот сердце... Сердце износилось. Вышел срок его.
-Ага, - подхватил бес. - Я понять не могу: чего ты еще сопротивляешься? Давай уже - помирай, карга старая! Мы тут итак уже два дня торчим! Столько клиентов потеряли!
Семеновна, наконец, отвела взгляд от спящей внучки, и грозно взглянула на уродливое лицо беса. И ни один мускул не дрогнул у того на лице. Он нагло ухмылялся в ответ, словно издевался над бедной женщиной.
-А ты мог бы и повежливее с пожилым человеком разговаривать! Я, чай, не девочка уже! Как никак: восьмой десяток разменяла!
-А мне наплевать! - усмехнулся бес, и нахально дернул крысиным своим хвостом. - Я сюда не беседы с тобой вести пришел, а душу твою забрать! Да и постарше я тебя буду! Лет, этак, на семьсот!
-Угомонись, Луций, - совершенно спокойным голосом вмешался ангел. - У человека горе!.. Хотя, я уже давно понял, что вашему брату чуждо всякое чувство сострадания!
Семеновна попыталась подняться с койки. Она заранее приготовилась к рези в пояснице и артритной боли в суставах. В последнее время, это стало сущим бедствием для нее. Но, странное дело, никакой боли не последовало. Она, даже не встала, а, будто, вспорхнула, как птица. Во всем теле ощущалась невесомая легкость. Слово разом куда-то девались лет пятьдесят. Легко соскользнула с койки на кафельный пол и оглянулась на Юльку. Уж не разбудила ли? Но та все так же спала, положив голову на раскрытую и безжизненную ладонь Степановны.
-Ох, - тихо вздохнула старушка, качнувшись в сторону. Странное это было чувство. Неописуемое. Видеть свое собственное тело со стороны, было страшно и, как-то... нелепо. От этого видения в голове все мутнеет, и кажется, что землю уходит из-под ног. Хочется тут же прыгнуть обратно; вернуть свое сознание в свое же тело! Но, Семеновна не прыгнула. Лишь ухватилась за дужку кровати, чтоб сохранить равновесие.
-А вы сильная женщина! - восхищенно проговорил ангел, и вновь махнул крыльями.
-Некоторые, в первый момент, паниковать начинают, - вторил ему бес, не переставая ухмыляться. - Кричат! Матерятся! На нас с кулаками кидаются! Даже, пытаются обратно в свое тело залезть! Не хотят умирать, окаянные! А ты ничего! Бодрячком держишься! Такая крепкая душа понравится моему хозяину!
Головокружение, наконец, прошло. Семеновна присела на краешек кровати, рядом со своим телом, и спросила:
-Почему ж вы оба разом-то за мной пришли? Не уж-то на небесах решить не могут: куда мою душеньку пристроить?
-А это тебе самой решать придется! - усмехнулся бес.
Семеновна искренне удивилась. Уж не пошутить ли решил этот черт волосатый?! Издевается, наверное! Все успокоиться никак не может!
Но нет. И ангела лицо совсем серьезное!
-Да, - тихо проговорил он. - Выбирать вы сами будете. Куда пойти: в рай или в ад. Всегда так было, и всегда так будет.
-Но какие же тогда сомнения быть могут, - вздохнула Семеновна. - Ведь любой человек о рае всегда мечтает!
-Э, не-ет! - усмехнулся бес. - Тут ситуация спорная! Все зависит от желания человека! Что может тебе дать рай? Покой, блага и вечную умиротворенность? Только и всего! Да тебе это все опостыли уже через сотню лет! А что может предложить тебе мой повелитель? Да он, в обмен на твою душу, исполнит любое твое самое невероятное желание! Все, что пожелаешь! О чем в раю ты даже и мечтать не можешь!
Бес выжидающе замолчал, а Семеновна усмехнулась, и улыбнулась старческой улыбкой.
-Любое желание, значит? А взамен сковорода раскаленная?
Бес хитро прищурил глазки, и хохотнул:
-А ты зря иронизируешь! Поверь мне: бывают такие желания, ради которых не грех и вечность на сковороде провести!
Дверь тихо скрипнула, и в палату вошел Антон с каким-то неизвестным врачом. Остановившись в дверях, они молча глядели на спящую Юльку минуты две. А потом врач сказал с вздохом:
-Наверно, стоит ее попросить уйти отсюда. Не нужно ей быть здесь, когда ее бабушка скончается. Не детское это зрелище! Старушке осталось совсем недолго. Давление упало! С минуты на минуту отойдет она в мир иной.
-Как же ей об этом сказать? - развел руками Антон. Лицо его выражало искреннее сочувствие. - На сколько я знаю - эта старушка единственный родной человек, который у нее остался. Не так-то просто будет попросить ее уйти.
Незнакомый врач задумчиво потер подбородок, и покачал головой:
-Жалко девочку. Но, что поделаешь. Нужно звонить в попечительский совет. Пускай забирают ее. Другого выхода нет.

Добавлено (19.04.2010, 18:33)
---------------------------------------------
Антон опустил голову и развел руками.
-Вы правы. Как это не прискорбно...
И не сказав больше ни слова, они ушли.
Семеновна тревожно взглянула на внучку. Юлька все еще спит. Спит, и даже не подозревает о том, что только что, два совершенно незнакомых ей человека, решили ее дальнейшую судьбу.
-Я не могу с вами уйти. Ни с кем из вас! - проговорила она, поворачиваясь ангелу и бесу. - Я все понимаю! Срок мой вышел! Но, поймите, не могу я Юленьку одну оставить! Она же всего пол года назад отца с матерью потеряла! Не переживет она еще и моего ухода! Пропадет девчушка! В интернат же заберут!
Это заявление здорово развеселило беса. Сложившись в три погибели, он захохотал, уронив на пол свои трезубец. А ангел только покачал головой. И крылья его при этом безвольно обвисли, словно у раненой птицы.
-Нельзя так, - уныло проговорил он, потупив взор. - Если время пришло, то тут уже ничего не поделаешь. Такова жизнь. И порой она бывает очень жестока. Не пропадет твоя внучка. Я уверен в этом. У вас, у людей есть одно очень хорошее качество: вы можете привыкнуть к чему угодно. И с вашей смертью Юля свыкнется. Нужно только время. Заживут душевные ее раны, и все у нее будет хорошо. Сами увидите. А со своей стороны, я могу пообещать вам, что к ней мы приставим самого лучшего нашего ангела-хранителя.
Семеновна всплеснула руками и всхлипнула. Совсем как ребенок. Как Юлька. Ей казалось, что сейчас она расплачется, но слез не получилось. Душа человека не умеет плакать.
-Что ж вы такое говорите?! - дрожащим голосом, спросила она. - Вы себя-то слышите?! Какой же ангел - даже самый лучший - может заменить маленькому ребенку родного человека?! Неужели вы не понимаете, что никто не сможет ей дать того, что могу дать я?! Ведь детство-то у нее одно! Другого не будет! И где она его проведет?! В детдоме?! Среди детей алкашей разных, да преступников малолетних?!
-Все я понимаю, - развел руками ангел. - И искренне жалею вас и вашу внучку. Поверьте, у меня душа на части рвется каждый раз, когда я прихожу за очередной душой усопшей. Ведь у меня тоже дочь есть! Тоже маленькая совсем! Еще не оперившаяся! И каждый раз я думаю о том, что будет с ней, если меня вдруг не станет!..
Бес не дал договорить ангелу. Вдруг, резко оборвав свой хохот, он выпрямился, и глаза его настороженно забегали по палате. Отвратительный крючковатый нос зашевелился, к чему-то принюхиваясь, и он тихонько прошептал ангелу на ухо:
-Чует мой нос, что тут в соседней палате потенциальный клиент созревает. Ты - будь другом - посмотри, чтоб эта карга раньше времени не скопытилась. А я мигом. Туда, и обратно.
И, не дожидаясь ответа, бес бросился к стене, медленно тая на ходу.
Ангел проводил его тоскливым взглядом, и пробубнил себе под нос:
-Какой ты мне друг, черт волосатый?!
-Отвратительная личность, - вздохнула Степановна. - А я ведь раньше думала, что в ад попадают грешники. А тут, оказывается, выбирать можно.
-Да. Можно. К сожалению. Но, оно ведь так и выходит. Все те, кто при жизни был жадным и алчным, не могут устоять перед обещаниями Сатаны, и продают свою душу, в обмен на какое-нибудь желание. Мелочные и жалкие люди! В раю таким не место! Души их навеки прокляты, а муки нечеловеческие. Ведь, раскаленная сковорода, далеко не единственная достопримечательность ада! Есть там штуки и покруче.
А тот, кто при жизни был праведником, никогда не купится на обещания бесов сатанинских. Не нужны им богатства и роскошь. Ведь и попользоваться всем этим в полной мере нельзя после смерти. Праведный человек никогда не продаст свою душу. И место его в раю, до скончания веков!
Откуда-то из воздуха послышалось ворчание с грубым матом, и в палате вновь появился бес. Вид у него был удрученный и недовольный.
-Огнестрельное ранение, - сообщил он на ходу, почесывая горбатый нос. - Заступился за какую-то бабу в ресторане. Идиот! Схлопотал нулю в область сердца! Правильный, до невозможности! Я сразу понял, что мне там ловить нечего. Там этого юнца твой коллега агитирует!
-А тебе и здесь ловить нечего, отребье сатанинское! - проворчал ангел. - Человек, который способен так любить дитя свое - не ваш клиент!
-Э, нет, друг мой! - хитро подмигнул бес. - Как раз эта любовь и может сыграть мне на руку!
Обратившись к Степановне, он алчно потер ладони и заискивающим тоном спросил:
-Добра своей внучке хочешь? Хочешь, чтоб не попала она в детдом, и в жизни у нее все сложилось?
-Хочу, - не задумываясь, ответила Степановна, и, буквально, вся вперед подалась. А ангел, услыхав это, тяжело вздохнул, и взгляд его потускнел. Видимо, понял он, куда клонит бес. И аргументировать тут было нечем.
-Тогда, - торжественно вскрикнул бес, - сделаем мы так, что попадет твоя Юлька в хорошую семью! К американцам, французам или германцам, на твой выбор! Сделаем так, что актрисой она знаменитой станет! Или - певицей! Ну, это ты сама решишь! Сделаем ей мужа ласкового и доброго, который не придаст и не обманет никогда! А смерть ей будет лет в сто двадцать, а то и больше! И будет она легкой и безболезненной!.. Если хочешь всего этого, то отдай душу хозяину моему!
С каждым новым обещанием, ангел грустнел все больше и больше. Даже, потускнела вся его снежная белизна. А крылья обвисли, словно тряпки.
Степановна задумалась. Уж больно сладкими были обещания беса этого. За такое счастье для Юльки действительно, не грех было вечность в аду провести. Долго она думала, и, казалось, вот-вот согласится. Но бес сам же все и испортил.
Видимо, надоело ему ждать решения старушки, и он решил привести свои последний и главный (как ему казалось) аргумент:
-А хочешь: всегда быть с ней рядом? На веки вечные!
-ХОЧУ! - взвыла Степановна, падая на колени к ногам беса. - Всем сердцем желаю!!! Души своей за это не пожалею!!!
Бес криво усмехнулся, брезгливо глядя на старушку, что ползает у его копыт. Потом победоносно сверкнул угольками глаз на ангела, и тихо проговорил:
-Души, значит, не пожалеешь? Это хорошо! Ну а раз так...
Он торжественно прошелся вокруг койки, и вытянул черную волосатую руку над головой безмятежно спящего ребенка. Его раскрытая ладонь засветилась изнутри красным светом, слово, кто-то включил там небольшую лампочку. Степановна с надеждой следила за каждым движением беса. Она видела, как задрожала его ладонь; как от головы Юльки потянулся серебристый лучик мерцающего света. Видела, как румянец со щеки внучки стал медленно сползать, уступая место мертвенной белизне.
Тут-то Степановна и все поняла. Ведь бес высасывает жизнь из тела девочки! Так он решил сделать их неразлучными на веки вечные. Он, просто, убьет Юльку, и заберет обе их души!
Степановну всю затрясло от гнева. Она медленно поднялась на ноги, не сводя взгляда с серебристой нити света, и вдруг взревела:
-А ну, не трож мою внучку, черт безрогий!!!
Одним легким прыжком Степановна очутилась рядом с бесом; впилась старческими пальцами ему в горло, и легко подняла над головой. Бес, не понимая, что случилось, захрипел, и задергал в воздухе руками и копытами. Трезубец его упал на пол, звонко ударившись об кафельную плитку.
-Чего это ты задумал, отродье сатанинское?!! - кричала Семеновна, потрясая телом беса, словно куклой тряпичной. - Юльку мою жизни лишить надумал?!! Да за это я и тебя, и хозяина твоего в клочья порву?!!
Размахнувшись, она отшвырнула обмякшее тело беса так, что тот через всю палату пролетел, и грохнулся головой о стенку. Свалившись черной грудой на пол, он заохал, а потом, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги.
-Окстись, дура! Я же волю твою выполняю! Ты же сама сказала, что души за это не пожалеешь!
-Это ты мне своими сладостными обещаниями рассудок замутил! Не нужно мне все это! Можешь проваливать обратно в свой ад! С тобой я точно уж не пойду! От чертей добра не жди!
Бес плюнул с досады под ноги, и сказал, поправляя помятую шерстку на груди:
-Да и черт с тобой! Такие паникерши нам и даром не нужны! Еще, чего доброго, революцию в аду устроишь!
Он осторожно поднял свои трезубец, не сводя опасливого взгляда с грозного лица Семеновны, и подошел к окошку. Оглянувшись, он сказал на прощание:
-Пойду, лучше, в дом престарелых загляну. Беспроигрышный вариант. Мне один знакомый бес говорил, что там вчера на обед гороховую кашу давали. Так что - к вечеру жди жмуриков.
И вылетел в открытую форточку.
Степановна минут пять стояла молча, не в силах поверить в то, что только, из-за своей глупости чуть было не лишила внучку жизни. Потом медленно повернулась, развела руками и со вздохом сказала ангелу:
-Что ж, вдвоем мы остались. Теперь уже мой выбор очевиден. Пойдем уже. Только, позволь с Юленькой попрощаться.
-Нет, - ответил ангел, и в глазах его, вместо радости, читалась глубокая задумчивость. Видно было, что он пытается принять какое-то решение. Очень сложное решение.
-Нет, - некоторое время спустя, повторил он. - Не нужно вам с ней прощаться. Живите уж. Сроку вам даю пятнадцать лет, чтоб внучку на ноги поставить и в жизнь вывести.
Семеновну, словно громом поразило. Не в силах поверить в слова ангела, она лишь безмолвно открывала рот, будто воздуха ей не хватало. Не уж то такое бывает, чтоб человеку отсрочку от смерти давали? Не ослышалась ли она? Или, может, ангел совсем другое подразумевал под этими словами?
-Не могу я вас забрать, - пояснил ангел. - Душа у вас ангельская. И, как ангел ангела, я вас понимаю. Так что, живите еще пятнадцать лет. А уж там я вновь приду.

Добавлено (19.04.2010, 18:34)
---------------------------------------------
-Ох, ох, - вздыхала Степановна, чувствую, как задыхается от нахлынувших чувств. - А ты то, как же? Ведь, влетит тебе, поди, за такое?
Ангел улыбнулся, и пожал плечами.
-Не знаю. Думаю, поймут меня.
Силуэт его стал медленно таять в воздухе.
Голова Семеновны закружилась. Перед глазами все поплыло и закувыркалось. Душу ее вдруг оторвало от пола, и понесло куда-то. И прежде, чем провалиться в черноту собственного тела, она услышала прощальную фразу:
-Удачи вам.

***

-Юля.
Она просыпалась. Остатки сна медленно рассасывались в сознании, а Юльке так не хотелось его отпускать. Такой чудесный сон! Но он неумолимо тает как лед, стекающий между пальцами, и удержать его невозможно.
-Юленька.
Во сне бабушка была снова жива и здорова. Они вместе сидели на берегу реки, по которой медленно плыли желтые кораблики осенней листвы. Сидели рядышком, и бабушка, как всегда, обнимала Юльку своими нежными старческими руками. На душе было хорошо, и, казалось, они могут просидеть на этом берегу очень долго. Хотя целую вечность. Лишь бы быть рядом, всегда вместе.
-Да просыпался же, наконец, засоня.
Юлька открыла глаза.
Сон растаял бесследно. Теперь она уже не могла вспомнить: что именно ей снилось. Остался только осадок в душе. Осадок чего-то приятного и теплого. Впрочем, тепло ощущалось до сих пор. Тепло бабушкиной ладони. Что-то изменилось, и Юлька вдруг вскочила, растерянно озираясь вокруг.
Бабушка все так же лежала на койке под простыней. Но глаза ее открыты, нет той страшной бледности на лице, а зеленая полоска на экране монитора резво перечеркивалась частыми зигзагами молнии.
-Бабушка? - спросила Юлька, будто требовала словесного подтверждения тому, что видели ее глаза.
-Ну, ты и спишь, засоня, - улыбнулась в ответ бабушка. - Разве можно так долго спать?
-Бабушка!!! - вновь воскликнула Юлька, и бросилась на грудь Семеновны. Она боялась, что все происходящее, всего лишь продолжение сна. Не могла поверить, что чудо, которого она так ждала - все-таки случилось. Но ласковые прикосновения бабушки прогнали все сомнения, и Юлька разрыдалась.
-Ну-ну, родимая, - твердила Семеновна, глотая слезы. - Все хорошо. Теперь все будет хорошо.
А про себя она сожалела о том, что так и не успела сказать спасибо ангелу.

***

Сказать спасибо Семеновна смогла лишь спустя пятнадцать лет. Когда она - как и Никифоровна из пятого подъезда - отпраздновала свое столетие, а ночью ангел вновь пришел к ней. На этот раз - один. Молча протянул свою руку и увел старушку туда, где было её законное место после смерти.
И порой - с чувством выполненного долга и спокойным сердцем - Семеновна, с улыбкой на лице, смотрела с небес на свою могилку на городском кладбище, на которую каждое воскресенье приходила талантливая актриса Большого Театра - Юлька; ее самый ласковый и преданный муж - Сергей, и их маленькая пятилетняя дочь - Ангелина.

--------------------------------

Рассказ посвящается одной маленькой, незнакомой мне, девочке, которая, к сожалению, чуда так и не дождалась.

ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ (ЛАБОРАТОРНАЯ РАБОТА)

Заниматься подготовкой к контрольной сегодня - в воскресенье, не было никакого желания. За окном ярко светит солнце, весело щебечут воробьи, поют райские птицы и кудахчут павлины. Теплый ветер доносит со стороны океана радостные голоса купающихся Богов. А мороженщик за углом так громко и заманчиво расхваливает новые сорта мороженого, что хочется все бросить и скорей бежать на улицу.
Но нельзя. Нужно работать. Завтра контрольная, демон ее побери! Можно было бы уже давно сделать эту подготовку, еще на прошлой неделе, но вокруг столько соблазнов!..
Эх!
Яхва горестно вздохнул и пододвинул стопку чистых пергаментов.
-Что там у нас? - недовольно пробормотал он, глядя в дневник. - "Создание образа живого существа (разумного) для будущего мира. Два вида - женский и мужской". Понятненько... Ну, что ж, будем творить.
Яхва взял в руки длинное павлинье перо, обмакнул в чернила, и, уже хотел, было нарисовать на пергаменте первое же, что придет в голову, но... Беда в том, что в голову ничего не приходило. Перед глазами стояли какие-то образы, но все они больше подходили для населения Ада или Тартара, но никак не для того мира, что задумал Яхва.
На протяжении десяти минут все нормальные мысли упорно обходили стороной голову Яхвы. Мелькали какие-то непонятные силуэты ползающих, летающих и прыгающих тварей, но их можно было отнести разве что к разряду животных. Несколько таких образов Яхва даже зарисовал на пергаменте, решив, что именно животных из них и сделает. Чуть попозже. Например - вот этот эскиз неплохой. Немного неуклюже создание с огромной тушей, длинным носом и лопоухими ушами. Милое создание. Пускай будет добродушным, но в обиду себя не даст. Немного подумав, Яхва пририсовал животному два длинных бивня, и написал внизу: "Слон". Можно еще шерстяную шубу ему добавить, но это уже как получится.
"Ладно, слоны слонами, но мне нужно существо разумное. Давай, думай. Включи всю свою фантазию. Для начала надо решить - чем мои разумные существа будут отличаться от животных?"
Яхва принял весьма оригинальное решение: у существ будет всего две ноги. Или лапы? Нет, все-таки - ноги. Лапы - это тоже из разряда животного мира.
"Значит ноги, - решил Яхва, и нарисовал две вертикальные полоски. - Как у слона, только тоньше".
Следующий минут пять, он задумчиво изучал то, что у него получилось. Два столбика, на которых, как предполагалось, и должно было расположиться всё остальное тело. Яхва попытался представить себе это, и картина получалась ужасающей. Бедное создание по всем законам физики должно было упасть, сделав первый же шаг.
-М-да, - промычал Яхва и озадаченно поцарапал макушку. - Неустойчивая конструкция. Может, еще одну ногу добавить?
Он уже занес, было перо над пергаментом, но рисовать ещё одну ногу так и не решился.
"Какой-то урод получается! Меня же в классе засмеют. Нужно искать альтернативное решение".
Все альтернативные варианты выглядели совершенно глупо, не эстетично и, даже, жутко. Подумывал Яхва дать своим созданиям крылья, но это опять же получалось из разряда животного мира.
"Зачем им крылья? Пусть по земле ходят, нечего баловать! А если захотят в воздух подняться, то на этот случай у меня в планах мозги им дать. Пускай придумывают что-нибудь".
Голоса с моря страшно отвлекали. Как-то совсем незаметно мысли Яхвы направились в совершенно иное русло. Он представил себя купающимся в теплой воде. Волны ласково накатывают, освежая измученное жарой тело. Кричат чайки над головой, а вокруг плавают полуголые красотки-богини...
Яхва тряхнул головой, встал из-за стола и решительно закрыл окно. Нужно сосредоточиться, иначе завтра не миновать низкого балла.
"Ноги, ноги, демон их побери! - размышлял Яхва, нервно вышагивая вокруг стола. - Вот же придумали эту проклятую опорно-двигательную систему, на пару с законом притяжения! До чего неудобная штука, но, делать нечего".
Поразмышляв еще с полминуты, Яхва с досады плюнул, и уселся за стол.
"Черт с ними, с ногами этими! Пока что, сделаю как у меня. Может, потом модифицирую".
Пририсовав к двум столбикам пару ступней, Яхва почувствовал явное облегчение и принялся фантазировать дальше.
Туловище. Тут вариантов было значительно меньше. А точнее: всего два. Либо оно должно быть длинное и высокое, либо низкое и продолговатое. Небрежным жестом, Яхва создал на столе маленький прототип предполагаемой конструкции создания на тонких ножках и с продолговатым туловищем. Твердо устоять на месте прототип умудрился всего две с небольшим секунды, а потом вдруг начал резко перебирать ногами, пытаясь сохранить равновесие. Похоже было на какой-то безумный танец - продолговатое тело постоянно перевешивало то вправо, то влево, и все попытки Яхвы удержать его на месте не привели ни к каким результатам. В конечном итоге прототип вообше свалился с края стола и с неприятным звуком разбился об пол.
"Никуда не годится, - вздохнул Яхва, мыском ботинком размазывая красное пятно по паркету. - Чтоб удержать такое тело, нужны ступни пошире, но смотреться это будет глупо. Значит, тело тоже будем творить по образу богов. А чтоб внести какое-нибудь разнообразие, сделаем одних худыми, а других толстыми".
Яхва хихикнул, и уверенно нарисовал на уже имеющихся ногах высокий стройный торс.
Восхищаясь своей сообразительностью, Яхва решил, что это дело нужно срочно перекусить. Пошарив по карманам, он выгреб горстку мелочи и сбегал на улицу за мороженым. Мороженщик - зараза, на имеющуюся сумму, выбрал из своего лотка самый помятый брикет и сунул в руки Яхвы. При этом еще мило улыбался и лепетал: "Кушайте на здоровье, приходите еще".
"Руки бы тебе оторвать, - подумал Яхва, возвращаясь за работу. Мороженное было уничтожено всего за пару минут, и особого удовольствия не доставило. - Кстати, что там у нас на счет рук?"
Уже давно Яхва решил, что у его будущего существа будут щупальца. Такие длинные шланги с присосками. Это позволило бы лазить по стенам, деревьям и прочим преградам. Для чего именно его существам понадобилось лазать по стенам - Яхва точно сказать не мог, но почему-то всегда считал, что функция эта просто необходимая.
"Это значительно облегчит моему народу строительство жилья. Построил один этаж, залез выше и дальше строишь. А для большей функциональности - чтоб были свободные конечности для кирпича и инструментов, этих щупалец будет две пары. Или, даже, четыре. А-а-а, чего там - пусть будет пять! Когда речь идет о руках, то мелочиться не стоит!"
Решив так, Яхва сотворил еще один прототип. С двумя ногами, красивым высоким торсом и десятью щупальцами, которые беспорядочно торчали во все стороны. Прототип довольно резво носился по столу, угрожающе махал всеми своими конечностями и, время от времени, сослепу натыкался то на графин с водой, то на стопки учебников и пергаментов. Глядя на это "чудо" Яхва не в силах был сдержать дикий хохот - уж больно забавно смотрелось его будущее создание.

Добавлено (19.04.2010, 20:47)
---------------------------------------------
Позабавившись минут пять, Яхва приуныл. Десять щупалец - это здорово и весело. В жизни любого существа они будут весьма полезными, но как же эстетика? Насколько знал Яхва, преподаватели именно на эстетику делают основной упор. Бывали случаи, когда незадачливых богов-студентов исключали из академии только за то, что их создания были слишком уж похожими на исчадий ада.
"А на что похоже моё творение?" - задумчиво нахмурил брови Яхва. Чуть наклонив голову, он попытался взглянуть на прототип так, как на него взглянул бы любой из преподавателей. Результат получился невеселый. Это "многорукое" создание действительно напоминало одно из адских чудищ. А что будет, если ему ещё и голову прилепить?..
Тем временем, прототип, резво перебирая щупальцами, вскарабкался на графин и провалился сквозь широкое горлышко. Шлепнувшись в воду, он конвульсивно задергался всеми своими конечностями, пытаясь всплыть на поверхность. В результате этих резких движений, три щупальца почему-то отвалились. Возможно - просто переломились, а может быть отпали сами собой, следуя какому-то молниеносному эволюционному процессу. Яхва решил было, что прототип просто утонет, но потом вдруг с удивлением заметил, как тот элегантно взмахнул оставшимися семью щупальцами и неспешно стал плавать внутри кувшина.
"Вот же, блин. Осьминог какой-то получился, - усмехнулся Яхва и сделал монетку в пергаменте с животными. - А руки моему созданию придется делать такие же, как и у меня. Все равно в голову больше ничего не приходит".
Закончив аккуратно пририсовывать две руки к торсу, Яхва взглянул на часы и тревожно прислушался к шуму за окном. Нет, веселые голоса со стороны моря всё еще доносятся. Значит, веселье еще не закончилось. Если поторопиться, то вполне можно успеть окунуться пару раз с друзьями.
Яхва убрал со стола графин (чтоб неудачный прототип не отвлекал от мыслей), потрепал свои кудрявые волосы и прошипел:
-Ш-ш-што там у нас дальше? Хвост, я думаю, делать не будем – не к чему это. Значит, осталась только голова. Черт, самое сложно - там же мозги!
Яхва задумчиво поглядел в потолок, развалившись на стуле, и в очередной раз задумался. Думал долго и напряженно. За время этого сложного процесса, павлинье перо было изгрызено ровно на половину. Задумки были, но все какие-то корявые и невзрачные.
Первым делом, нужно было решить: какой формы будет эта голова.
-Квадратная! - выкрикнул Яхва, торжественно взмахнув огрызком пера. - Конечно, не совсем квадратная, а такая - округлая. Без углов. С плавными чертами лица и ушами...
Яхва бросил мимолетный взгляд на эскиз слона и прыснул со смеху.
-Не-е-е. Уши маленькие будут. Зачем такие лопухи?.. Еще - волосы. Черные, чтоб не марались... Или белые, чтоб голова от солнца не нагревалась... Или вообще - рыжие, чтоб... А-а-а, ладно, кому как повезет!.. Рога сделать - ветвистые такие. Если кто обидит ими защищаться можно. Разбежался как следует и... труп? Нет, убийства нам не нужны - рога делать не буду. Да и квадратная голова некрасиво смотреться будет. Пусть будет круглой, или овальной.
Яхва быстро изобразил на пергаменте все то, что задумал. Откинувшись на спинку стула, он искоса поглядел на своё создание и покачал головой.
"Получилась моя точная копия. Никакой оригинальности... Да, уж, туго что-то у меня с фантазией в последнее время. Ну, да ладно. Нет времени переделывать. Будут мои создания по образу и подобию моему. До такого еще ни один Бог не додумывался".
Загадочно улыбаясь, Яхва размашистым каллиграфическим почерком вывел в самом низу пергамента: "Человек". Это название он уже давно придумал для своих будущих созданий.
-Че-ло-век, - по слогам произнес Яхва, пробуя слово на вкус. - Человек! Это звучит гордо!
Решив не тратить больше ни минуты, он скатал пергамент, перевязал ленточкой и сунул в свою школьную сумку. Пускай лежит там до завтра. Завтра все решится. А пока - бегом к океану - купаться!
Выбегая из дома, Яхва подумал, что совсем скоро ему предстоит куда более сложная работа - сотворение мира. Дело это весьма ответственное и трудоемкое, а на все про все у него только вечность. Всего лишь вечность, а это так мало!